17

—  Мне ежедневно причиняют всякого рода неприятности, — повторял барон.
—  Не говорите об этом слишком громко, дорогой генерал. Двадцать генералов старше вас домогаются вашего места, а маршал желает, чтобы все были довольны. Откровенно, по-товарищески, передам вам одно его словечко, быть может немного резкое. Неделю назад, когда я был перед отъездом у министра, он мне сказал: «Только глупец не сумеет свить себе гнездышко в провинции».
—  Хотел бы я видеть господина маршала, — нетерпеливо возразил барон, — между богатым, хорошо сплоченным дворянством, открыто нас презирающим, издевающимся над нами целый день, и буржуазией, идущей на поводу у иезуитов, у этих тончайших пройдох, под влиянием которых здесь находятся все мало-мальски богатые женщины. G другой стороны, вся городская молодежь из недворян или не ханжески настроенная — ярые республиканцы. Если мои глаза случайно задерживаются на одном из них, он показывает мне грушу или каким-нибудь иным способом выказывает свое бунтарское настроение. Даже школьники издеваются надо мной. Если молодые люди встречают меня в двухстах шагах от моих часовых, они подымают оглушительный свист, а затем в анонимном письме предлагают дать мне удовлетворение, осыпая площадной бранью, в случае если я не приму вызова; к анонимному письму прилагается клочок бумаги с именем и адресом его автора. Видано,ли что-либо подобное в Париже. Если же я молча проглатываю оскорбление, на другой день все говорят об этом или намекают на это. Не далее, -как позавчера, господин Людвиг Роллер, очень храбрый отставной офицер, слуга которого был убит случайно во время событий третьего апреля, предложил мне драться с ним на пистолетах за пределами расположения дивизии. Так вот вчера эта дерзость была предметом пересудов всего города.
—  Такое письмо передают королевскому прокурору; разве здешний королевский прокурор недостаточно энергичен?
—  Он зол, как дьявол; он родственник министра и уверен в том, что выдвинется при первом политическом процессе. Я имел глупость через несколько дней после мятежа показать ему только что полученное мною анонимное письмо с угрозами; чорт возьми, это было в первый раз в моей жизни! «Что вы
хотите, что бы я сделал с этой бумажкой? — беспечно спросил он. — Если бы меня оскорбили таким образом, я у вас, генерал, просил бы защиты или же сам расправился бы с оскорбителем». Порою меня подмывает дать шашкой по носу этим дерзким штафиркам.
—  Тогда прощай должность!
—  Ах, если бы я мог обстрелять их картечью! — глубоко вздохнул, подняв глаза к небу, старый бравый генерал.
—  В добрый час! — ответил пэр Франции. — Таково всегда было мое мнение: спокойствием своего царствования Бонапарт был обязан пушкам святого Рока. А разве господин Флерон, ваш префект, не доносит о настроении  умов министру внутренних дел?