Великие о Стендале

Ортега-и-Гасет (испанский философ)
«Стендаль всегда рассказывает, даже когда он определяет, теоретизирует и делает выводы. Лучше всего он рассказывает»

Симона де Бовуар
Стендаль «никогда не ограничивал себя описанием своих героинь как функции своего героя: он придавал им их собственную сущность и назначение. Он делал то, что мы редко находим у других писателей - воплощал себя в женских образах».




Стендаль. Люсьен Левен (Красное и Белое)

350

Заинтересованный министр взял слово и выступил, но без успеха.
Граф де Вез, избалованный вниманием палаты, пришел на помощь своему коллеге. Именно этого г-н Левен страстно желал в течение двух месяцев; он упросил своего товарища уступить ему очередь. После того как министр граф де Вез довольно удачно отпарировал одну из острот г-на Левена, тот попросил слова по личному вопросу. Председатель отказал ему. Г-н Левен запротестовал, и палата предоставила ему слово вместо другого депутата, уступившего свою очередь.
Вторичное выступление г-на Левена было настоящим триумфом; он дал волю своей злости и обрушил на г-на де Веза град острот, которые казались еще более жестокими, потому что были безупречны по форме. Раз десять вся палата покатывалась с хохоту, три-четыре раза его речь прерывалась возгласами «браво». Так как голос у г-на Левена был очень слабый, то в зале царила такая тишина,, что можно было слышать полет мухи. Это был успех вроде того, который некогда выпадал на долю любезному Андриё на публичных заседаниях академии. Г-н де Вез ерзал на своей скамье, подавая по очереди знаки богатым банкирам — членам палаты и друзьям г-на Левена. Он был в ярости и даже говорил своим коллегам, что вызовет его на дуэль.
— Такого комара? — ответил ему военный министр. — Если вы убьете этого старикашку, это будет такая гнусность, что позор падет на все министерство.
Успех г-на Левена превзошел все его ожидания. В своей речи он излил всю горечь, за два месяца скопившуюся в его наболевшем сердце, которое, стремясь к мщению, обрекло себя на самую пошлую скуку. Его речь, если можно только назвать этим словом злобный, колкий, очаровательный выпад, резко отличный от обычных выступлений в палате, сделала это заседание самым интересным за всю сессию.
После того как он сошел с трибуны, никто уже не мог заставить слушать себя.
Было всего только половина пятого. После минутного обмена мнений все депутаты покинули зал, оставив председателя одного с тяжелодумным представителем умеренных, пытавшимся логическими доводами уничтожить эффект блестящей импровизации г-на Левена, между тем как он, чудовищно утомленный, по приезде домой сразу лег в постель.
Часам к девяти вечера, когда у него начался прием, он немного оживился. Его осыпали похвалами, депутаты, до того никогда не разговаривавшие с ним, приезжали поздравить его и пожать ему руку.
— Завтра, если вы мне дадите слово, я окончательно утоплю его.
— Но, мой друг, вы хотите себя убить! — в сильной тревоге твердила г-жа Левен.
В тот же вечер большинство журналистов явилось к нему, прося у него текст его речи; он показал им игральную карту и на Ней пять мыслей, набросанных им, которые он потом развил. Когда журналисты увидели, что речь действительно была импровизирована, их восхищению не было предела. Его уже без всякой иронии называли Мирабо.
В ответ на эти восторги, которые он считал для себя оскорбительными, г-н Левен разразился очаровательно остроумной тирадой.

Возврат к списку

aa