Великие о Стендале

Ортега-и-Гасет (испанский философ)
«Стендаль всегда рассказывает, даже когда он определяет, теоретизирует и делает выводы. Лучше всего он рассказывает»

Симона де Бовуар
Стендаль «никогда не ограничивал себя описанием своих героинь как функции своего героя: он придавал им их собственную сущность и назначение. Он делал то, что мы редко находим у других писателей - воплощал себя в женских образах».




Стендаль. Люсьен Левен (Красное и Белое)

332

Перед залой Урсулинок собралась по меньшей мере тысяча человек. Люеьен вышел на площадь, желая составить себе некоторое понятие об общем настроении, но его узнали. Толпа, когда она многолюдна, всегда ведет себя дерзко.
— Погляди-ка, вот этот — полицейский комиссарик, ветрогон, присланный из Парижа, чтобы шпионить за префектом!
Люеьен остался к этому почти равнодушен. Пробило два часа, половина третьего; телеграф молчал. Люеьен сгорал от нетерпения. Он отправился к аббату Дисжонвалю.
— Я не мог больше откладывать голосование наших друзей, — заявил аббат с явно недовольным видом, но было ясно, что голосование он приостановил.
«Вот, — подумал Люеьен, — человек, который считает, что я посмеялся над ним, хотя он ведет себя вполне честно со мною; готов поклясться, что он задержал голосование своих друзей, говоря правду, весьма не- ' многочисленных».
В ту минуту, когда Люеьен с жаром пытался доказать аббату Дисжонвалю, что он не хотел обмануть его, запыхаясь прибежал Кофф.
— Телеграф что-то передает.
— Благоволите подождать меня у себя еще четверть часа, — обратился Люсьен к аббату Дисжонвалю, — я пойду в телеграфную контору.
Минут двадцать спустя Люсьен вернулся бегом.
— Вот подлинный текст депеши, — сказал он.
«Министр финансов господину генеральному сборщику налогов.
Выплатите сто тысяч франков генералу Фари - и господину Левену».
— Телеграф еще что-то передает, —сказал аббату Дисжонвалю Люсьен.
— Я иду в комиссию, — заявил аббат Дисжонваль, повидимому убедившийся в честности намерений Люсьена. — Сделаю все, что могу, для избрания нашего кандидата председателем; мы выставляем кандидатуру господина де Кремье. Оттуда я поспешу к господину Леканю. Я попросил бы вас отправиться туда без замедления.
Двери квартиры аббата Леканю были раскрыты настежь; в прихожей, через которую Люсьен и Кофф прошли бегом, толпилось много народа.
— Вот, милостивый государь, подлинная депеша.
— Уже десять минут четвертого, — ответил аббат Леканю. — Смею надеяться, что у вас нет никаких возражений против господина де Кремье: пятьдесят пять лет от роду, двадцать тысяч франков годового дохода, подписчик «Debats», не посылал...
— Генерал Фари и я — мы одобряем кандидатуру господина де Кремье. Если он будет избран вместо господина Меробера, мы, генерал и я, вручим вам сто тысяч франков. А покуда в чьи руки хотели бы вы, милостивый государь, чтобы я передал эти деньги?
— Клевета подстерегает нас на каждом шагу, милостивый государь. Это уже много, если четырем лицам, как бы они ни были почтенны, известен секрет, который может дать ужасную пищу злословию. Я имею в виду, милостивый государь, вас, — сказал аббат Леканю, указывая на Коффа, — вас, милостивый государь, аббата Дисжонваля и меня. К чему посвящать в эти детали еще генерала Фари, при всем уважении, которого он вполне достоин?
Люсьен пришел в восторг от этих слов ad rem .
— Милостивый государь, я слишком молод, чтобы одному брать на себя ответственность за расходование на секретные цели столь крупной суммы... и т. д. и т. д.

Возврат к списку

aa