Великие о Стендале

Ортега-и-Гасет (испанский философ)
«Стендаль всегда рассказывает, даже когда он определяет, теоретизирует и делает выводы. Лучше всего он рассказывает»

Симона де Бовуар
Стендаль «никогда не ограничивал себя описанием своих героинь как функции своего героя: он придавал им их собственную сущность и назначение. Он делал то, что мы редко находим у других писателей - воплощал себя в женских образах».




Стендаль. Люсьен Левен (Красное и Белое)

322

Люсьен заметил, что председатель в присутствии дяди не был болтлив; он достаточно искусно направлял в желательную ему сторону мысль старика, который, со своим маленьким личиком и огромным колпаком на голове, производил впечатление человека лет по меньшей мере семидесяти.
По выходе от аббата Дисжонваля председатель Дони сказал Люсьену:
— Завтра, как только я в половине девятого повидаю дядюшку, я буду иметь честь явиться к вам. Но, милостивый государь, у вас есть то преимущество, что никто из наших мастеров смуты вас не знает в лицо: они примут вас на улице за молодого избирателя, а молодежь почти всегда либерально настроена... Пожалуй, было бы благоразумнее, если бы вы были так добры и без четверти девять сами зашли к моему кузену Майе, на ...скую улицу, дом номер девять.
На следующий день, в три четверти девятого, Люсьен, оставив генерала в карете на Наполеоновском проспекте, поспешно направился к дому г-на Майе. Председатель как раз подходил туда же с противоположной стороны.
— Добрые вести! Господин Леканю готов встретиться с вами сейчас же или в пять часов пополудни.
— Я предпочитаю тотчас же.
— Господин Леканю в данную минуту пьет шоколад у госпожи Бланше на улице Клерков, дом номер семь. Улица почти безлюдная, но все же, поверьте мне, вам лучше туда отправиться без меня. Господин Леканю большой сторонник тайны и не любит того, что он называет ненужной оглаской.
— Я пойду к нему один.
— Улица Клерков, номер семь, третий этаж, ход со двора. Надо постучать согнутым пальцем сначала два раза, затем пять. Два и пять. (Вы понимаете: Генрих Пятый — наш второй по счету король, а Карл Десятый — первый.)
Люсьен был весь поглощен сознанием лежащего на нем долга; он походил на полководца, который командует армией и видит, что проиграет сражение. Все описанные нами подробности интересовали его, но он старался не думать о них из боязни оказаться рассеянным. Отыскивая улицу Клерков, он думал: «Уже поздно. Мы проигрываем сражение. Все ли я делаю для того, чтобы выиграть его, если случай будет нам благоприятствовать?»
За дверями квартиры г-жи Бланше кто-то несомненно подслушивал, ибо едва постучал он сначала два, а потом пять раз, как он услыхал, что кто-то шепчется.
Спустя немного времени ему открыли; в темной комнате с панелью, выкрашенной в белый цвет и с закопченными оконными стеклами, его принял человек, нездоровый на вид, с желтой физиономией и расплывшимися чертами лица. Это и был аббат Леканю. Движением руки аббат указал Люсьену на кресло орехового дерева с высокой спинкой. Над камином вместо зеркала висело большое черное распятие.
— Чем могу служить, милостивый государь?
— Мой повелитель, король Людовик-Филипп, послал меня в Кан, чтобы воспрепятствовать избранию господина Меробера. Тем не менее его избрание довольно вероятно, так как в голосовании примут участие человек девятьсот, а господину Мероберу твердо обеспечено четыреста десять голосов. Король, мой повелитель, располагает тремястами десятью голосами. Если вы, милостивый государь, ничего не имеете против избрания одного из ваших друзей, за исключением господина Меробера, я предлагаю вам наши триста десять голосов. Присоедините к ним сто шестьдесят голосов ваших дворян-помещиков, и вы будете иметь в палате человека ваших политических убеждений. Единственное, что от него требуется, это чтобы он был здешним избирателем.

Возврат к списку

aa