Великие о Стендале

Ортега-и-Гасет (испанский философ)
«Стендаль всегда рассказывает, даже когда он определяет, теоретизирует и делает выводы. Лучше всего он рассказывает»

Симона де Бовуар
Стендаль «никогда не ограничивал себя описанием своих героинь как функции своего героя: он придавал им их собственную сущность и назначение. Он делал то, что мы редко находим у других писателей - воплощал себя в женских образах».




Стендаль. Люсьен Левен (Красное и Белое)

251

— Больше чем кто бы то ни было, граф, я отдаю должное талантам вашего сиятельства, но надо также сознаться, что вы распо-лагаёте большими средствами. Сорок важных особ, украшенных титулами и орденами, которых, если потребуется, я вам назову по именам, пять-шесть знатных дам, принадлежащих к высшей знати, достаточно богатых благодаря благодеяниям вашего сиятель-ства, оказывают честь моему сыну, Люсьену Левену, скромному докладчику прошений, удостаивая его своим вниманием. Эти почтенные особы потихоньку распускают слухи, что он сен-симонист. С равным основанием можно было бы утверждать, что он в крити-ческую минуту струсил. Можно было посту-пить еще лучше и натравить на него двух-трех уважаемых лиц, о которых я говорю и которые, будучи еще молоды, подвизаются на нескольких поприщах и известны также в качестве бретеров; или же, если бы кое-кому угодно было проявить доброту и снизойти к моим сединам, господа вроде графа де N., господина N., барона N., имеющего сорок тысяч франков ежегодного дохода, или . маркиза де N., могли бы ограничиться утверждением, что этот маленький Левен постоянно выигрывает в экарте. В связи с этим я обращаюсь к вашему сиятельству, как к министру иностранных дел, предлагая вам войну или мир.
Господин Левен доставил себе злорадное удовольствие растянуть надолго начатую та-ким образом беседу. Из министерства ино-странных дел г-н Левен проехал к королю, у которого он получил аудиенцию. Королю он в точности изложил свой разговор с его министром иностранных дел.
— Пойди-ка сюда, — сказал, вернувшись домой, г-н Левен сыну, — я повторю тебе еще раз свою беседу с министрами, к которым ты проявил слишком мало уважения. Но чтобы мне не пришлось рассказывать это в третий раз, пойдем к твоей матери.
По окончании собеседования у г-жи Левен наш герой рискнул поблагодарить отца.
— Ты становишься, друг мой, сам того не замечая, похож на всех. Ты никогда не забавлял меня так, как в течение последнего месяца. Я обязан тебе тем молодым интересом, с которым я уже две недели слежу за биржей, ибо мне надо было обеспечить себе возможность сыграть какую-нибудь штуку с моими двумя министрами, если бы они отважились на наглость в отношении тебя. Словом, я тебя люблю, и твоя мать тебе скажет, что до сих пор, говоря языком аскетических книг, в тебе я любил ее. Но за мою привязанность тебе придется заплатить, кое в чем стеснив себя.
— В чем дело?
— Ступай за мной.
Уже в своем кабинете г-н Левен договорил:
— Тебе совершенно необходимо смыть с себя клеветническое обвинение в сен-симонизме. Твой степенный и даже внушительный вид может способствовать распространению этих слухов.
— Нет ничего проще: хороший удар шпагой.
— Да, чтобы за тобой укрепилась слава дуэлиста, которая немногим лучше репутации сен-симониста! Прошу тебя: отныне ни одной дуэли, ни под каким предлогом.
— Что же нужно?
— Нужна громкая любовная связь. Люсьен побледнел.
— Да, только и всего, — продолжал отец. — Надо обольстить госпожу Гранде или, быть может (это обошлось бы дороже, но было бы, пожалуй, не так скучно), тратить большие деньги на мадемуазель Жюли, либо на мадемуазель Гослен, либо на мадемуазель N. и ежедневно проводить с нею часа четыре. Оплату расходов я возьму на себя.

Возврат к списку

aa