225

— Обед у министра не проклинают, — полусерьезно ответил граф де Вез.
«Вот он, львиный коготь», — подумал Люсьен.
Госпожа де Вез, относившаяся весьма чувствительно к подобным грубостям, насупилась.
«Молодой Левен заставит меня играть глупую роль у его отца».
— Он хочет получить заказ на картины, — с веселым видом продолжал граф де Вез. — Что же, право, по вашей рекомендации я ему дам. Я замечаю, что по тому или иному поводу он сюда приходит два раза в неделю.
— Правда? Вы обещаете дать ему заказ? И без просьб с его стороны?
— Честное слово!
— В таком случае я сделаю из него друга дома.
— Значит, сударыня, у вас в салоне будут два остроумных человека: господин N. и господин Левен.
Министр воспользовался этой милой шуткой, чтобы поиздеваться, пожалуй слишком резко, над Люсьеном, по ошибке пригласившего к обеду г-на N., писавшего картины на исторические сюжеты.
Люсьен, оживившись, ответил его сия? тельству тоном вполне равного человека, чем сильно задел министра. Люсьен это заметил и продолжал говорить с непринужденностью, которая его самого удивила и позабавила. Ему доставляло удовольствие находиться в обществе хорошенькой, робкой и доброй г-жи де Вез, которая, разговаривая с ним, забывала о том, что она молодая женщина, а он молодой человек. Такой порядок вещей пришелся весьма по душе нашему герою. «Вот я и нахожусь, — думал он, — в довольно близких отношениях с двумя людьми, которых неделю назад не знал в лицо, причем он меня забавляет, главным образом, когда нападает на меня, она же просто меня интересует».
Он с большим вниманием стал относиться к своим обязанностям: ему показалось, что министр хочет воспользоваться допущенной им ошибкой при приглашении на обед, чтобы приписать ему милое легкомыслие ранней молодости. «Вы, граф, выдающийся администратор, в этом отношении я отдаю вам должное, но если дело дойдет до колкостей — слуга покорный: при всем уважении к вам я предпочитаю не уступать своих позиций, хотя бы это было и сопряжено с некоторым риском, нежели позволить вам попирать мое достоинство! Это к тому же послужит для вас указанием, что мне наплевать на мое место, между тем как вы чрезвычайно дорожите своим...»
Прожив неделю таким образом, Люсьен снова почувствовал под ногами твердую почву: он оправился от потрясения, постигшего его в последний вечер в Нанси. Прежде всего он испытал угрызение совести, что не написал г-ну Готье; он настрочил ему длиннейшее письмо, надо сознаться довольно неосторожное. Подписавшись первым пришедшим в голову именем, он поручил страсбург-скому префекту отправить его почтой. «Придя из Страсбурга, — решил он, — оно, может быть, не обратит на себя внимания госпожи Кюнье и полицейского комиссара, ренегата Дюмораля».