123

Между тем как виконт де Блансе предавался пустым мечтам, не видя того, что происходит рядом с ним, г-жа де Шастеле впала в полное отчаяние.
«Мое поведение ужасно! — думала ода. — Я скомпрометировала себя в глазах всех этих дам, и сейчас они злобно и оскорбительно обсуждают все мои поступки. Бог знает, сколько времени я вела себя так, как будто никто на смотрел на меня и на господина Левена. Эта публика мне ничего не простит... Но господин Левен?»
Она вздрогнула, произнеся мысленно это имя.
«Я скомпрометировала себя в глазах господина Левена!»
В этом заключалось ее истинное горе, заставившее ее сразу же забыть все остальное, и уже никакие размышления о том, что только что произошло, не могли его ослабить. Вскоре еще одна догадка углубила ее душевные терзания: «Господину Левену стало известно, что я целыми часами в ожидании его проезда гляжу на улицу, спрятавшись за оконные ставни, и потому, он так уверен в себе».
Мы просим читателя не находить г-жу де Шастеле слишком смешной. По совершенной овоей неопытности она даже не догадывалась, на какие ложные шаги может толкнуть нас наше сердце, как только в нем пробудится любовь; никогда еще она не испытывала ничего похожего на то, что с нею произошло в этот мучительный вечер. Рассудок отказывался притти к ней на помощь, а она не имела никакого житейского опыта. Только два чувства могли до сих пор повергнуть ее в смущение: робость при представлении какой-нибудь высочайшей особе да глубокое негодование против якобинцев, стремившихся .пошатнуть трон Бурбонов. За вычетом всех этих теорий, которые она воспринимала не разумом, а чувством, и которые лишь на мгновение смущали ее сердце, г-жа де Шастеле обладала характером положительным и мягким, способным в эту минуту только усугубить ее терзания. Мелкие повседневные интересы почти не волновали ее, и это, к сожалению, приводило ее к неосмотрительным поступкам. Она всегда жила в каком-то обманчивом спокойствии, ибо люди, имеющие несчастье возвышаться над общим ничтожеством, особенно расположены благодаря этому заниматься лишь тем, чему однажды удалось привлечь их внимание.
Госпожа де Шастеле умела надлежащим образом, и даже не без грации, появляться в большом салоне Тюильри, приветствовать короля и принцесс, угождать знатным дамам, не кроме этих необходимых талантов, не обладала никаким житейским опытом. Как только она чувствовала свой душевный покой нарушенным, она совершенно теряла голову, и в таких случаях ее осторожность подсказывала ей лишь одно: молчать и оставаться недвижимой. «Дай бог, чтобы я не сказала больше ни одного слова господину Левену», — думала она сейчас.
В монастыре «Сердца господня» одна монахиня, сумевшая овладеть ее умом благодаря тому, что потакала всем ее детским капризам, заставляла ее почти благоговейно исполнять все обязанности простыми словами: «Сделайте это из любви ко мне». Сказать маленькой девочке: «Сделайте это, так как это благоразумно» — нечестивая дерзость, приводящая к протестантству. «Сделайте это из любви ко мне» — согласуется со всем и не влечет за собой размышлений о том, что благоразумно и что нет. Но именно поэтому, даже преисполненная самых лучших намерений, г-жа де Шастеле при малейше!и смущении терялась и не знала, как себя вести.