106

Утро застало его прогуливающимся около казармы; он с нетерпением ждал переклички. По окончании переклички он проводил немного двух своих товарищей; в первый раз их общество было ему приятно.
«Как бы я ни старался, — подумал он, оставшись, наконец, один, — я не могу сравнивать эти глаза, такие пронизывающие,, но такие целомудренные, с глазами оперной танцовщицы, хотя бы и не менее прелестной». В течение целого дня он не мог притти ни к какому решению относительно г-жи де Шастеле. Что бы он ни делал, он не мог видеть в ней непременную любовницу всех подполковников, которых судьба могла забросить в Нанси. «Однако, — подсказывал ему рассудок,—она должна очень скучать. Отец заставляет ее воздерживаться от поездки в Париж; он хочет поссорить ее с близкой ее подругой; легкая любовная интрига — единственное утешение для бедняжки».
Это вполне разумное извинение только усугубило печаль нашего героя. В сущности он понимал, в каком, смешном положении он находился: он любил и, несомненно, желал взаимности, он чувствовал себя несчастным и готов был ненавидеть свою возлюбленную именно за легкость, с какою можно было покорить ее.
Этот день был для него ужасным; казалось, все сговорились напоминать ему о г-не Тома де Бюзане и о приятной жизни, какую он вел в Нанси. Ее сравнивали- с образом жизни подполковника Филото и трех командиров эскадрона, проводивших вое время в кабаках и кафе.
Сведения сыпались отовсюду, так как имя г-жи де Ш а стеле было у всех на устах в связи ic г-ном Б юз а ном, однако сердце Лю-сьена упорно твердило ему, что она — ангел непорочности.
Он не находил уже никакого удовольствия в том, чтобы вызывать восхищение на улицах Нанси элегантными ливреями своих лакеев, своими прекрасными лошадьми и коляской, которая, проезжая, сотрясала все деревянные дома. Он почти презирал себя ва то, что раньше его забавляли эти глупости; он забывал о том, что они исцелили его от невыносимой скуки.
Все последующие дни Люсьен находился в крайнем возбуждении. Он не был уже тем легкомысленным существом, которое могла развлечь любая безделица. Иногда он от всего сердца презирал себя, во, несмотря на угрызение совести, не мог удержаться, чтобы не побывать несколько раз в день на улице Помп.
Через неделю после того, как Люсьен сделал в своем сердце столь унизительное открытие, он застал у г-жи де Коммерси г-жу де Шастеле, явившуюся к ней с визитом; он не мог произнести ни слова, то бледнел, то краснел, и хотя в гостиной он был единственным мужчиной, не сообразил предложить руку г-же де Шастеле, чтобы проводить ее до кареты. Он вышел от г-жи де Коммерси, презирая себя больше чем когда бы то ни было.