104

Ружейные выстрелы в июле 1830 года нарушили эти невинные замыслы.
Увидев чернь на улице (это было его выражение), он вспомнил об убийстве г-на Фулона и г-на Бертье в первые дни революции. Он решил, что поблизости от Рейна жить всего спокойнее, и укрылся в одном из имений жены, около Нанси.
Господин де Шастеле, человек, быть может, немного напыщенный, но очень любезный и в обычное время даже занимательный, никогда не блистал умом; он никак не мог утешиться после третьего по счету бегства обожаемой им королевской фамилии. «Я вижу в этом перст божий», — говаривал он со слезами на глазах в гостиных Нанси; вскоре он умер, оставив жене двадцать пять тысяч ливров ежегодного дохода в государственных бумагах. Состояние это ему помог нажить король в эпоху займов 1817 года, и в гостиных Нанси завистники бесцеремонно раздували его до миллиона восьмисот тысяч и даже до двух миллионов франков.
Люсьену стоило огромного труда собрать все эти простые сведения. Что же касается поведения г-жи де Шастеле, то ненависть, которой ее удостаивали в салоне г-жи де Серпьер, и здравый смысл мадемуазель Тео-долинды помогли Люсьену раскрыть истину.
Через полтора года после смерти мужа г-жа де Шастеле осмелилась произнести слова: «Возвращение в Париж».
«Как, дочь моя, — воскликнул г-н де Понлеве, тоном и жестикуляцией уподобившись негодующему Альцесту в известной комедии, — наши монархи в Праге, а вас увидят в Париже! Что оказала бы тень господина де Шастеле? Ах, если мы покинем свои пенаты, не в ту сторону надо будет повернуть лошадей! Ухаживайте за вашим старым отцом в Нанси, или, если мы еще сумеем тронуться с Места, поспешим в Прагу» и f. д.
Господин де Понлеве говорил, как краснобаи времен Людовика XVI, долго и витиевато, что считалось тогда признаком ума.
Госпоже де Шастеле пришлось отказаться от мысли вернуться в Париж. При одном слове «Париж» отец злобно набрасывался на нее и устраивал ей сцены. Но зато она имела великолепных лошадей, красивую коляску и изящно наряженных слуг. Все это реже показывалось в Нанси, чем на соседних больших дорогах. Г-жа де Шастеле так часто, как только могла, навещала свою подругу по монастырю, г-жу де Константен, жившую в маленьком городке, в Нескольких милях от Нанси, но г-н де Понлеве был очень ревнив в этом отношении и делал все, чтобы их поссорить.
Два или три раза во время своих больших прогулок ЛюеьеН встречал экипаж г-жи де Шастеле в нескольких милях от Нанси.
Однажды после такой встречи, около полуночи, Люсьен отправился на улицу Помп выкурить несколько сигарет из лакричной бумаги. Прогуливаясь, он с удовольствием думал о том, что блестящие мундиры пользуются благосклонностью г-жи де Шастеле. Он старался возложить некоторые надежды на элегантность своих лошадей и слуг. Он противопоставлял эти надежды своему мещанскому имени, но, 'Говоря себе все это, думал о другом. Он не заметил, что приблизительно за две недели, которые прошли с того дня, как он увидел ее во время мессы, г-жа де Шастеле, все-таки оставшаяся для него существом в некотором роде идеальным, изменила свое отношение к нему.